Газета «Новости медицины и фармации» 7 (580) 2016
Вернуться к номеру
Письма с заграничной больничной койки
Авторы: Борис Пухлик - профессор
Разделы: От первого лица
Версия для печати
Статья опубликована на с. 28-29 (Мир)
Продолжение. Начало в № 11(544), 2015
Письмо 13
Любовь-нелюбовь
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более — когда в нее плюют.
Владимир Высоцкий
Эта тема может показаться многим довольно странной и многогранной, каким является само слово «любовь». Однако я постепенно постараюсь все расставить по своим местам. Во-первых, с ориентацией и любовью к женщинам у меня все в порядке: единственная жена, с которой вместе живем почти 48 лет. Сознаюсь, и сейчас, в 71 год, я заглядываюсь на женщин (разумеется, лишь «читаю меню»), и скажу от души: для меня наиболее симпатичными являются украинки, русские, польки. Из них красавиц процентов 40, работящих — 70, достойных лучшей жизни — 90 %. Но разговор у нас пойдет совсем не сексуальный, хотя, несомненно, именно любовь между мужчиной и женщиной движет миром, а больше о других проявлениях любви, исключительно с моей субъективной точки зрения, которая далеко не всегда может читателем разделяться.
Начнем с любви гражданской. Недавно в Израиле прошли Дни памяти, посвященные погибшим и в период Холокоста, и в войнах, которые Израиль перманентно ведет с 1947 года. Нужно видеть (а я не впервые это наблюдаю), с каким единодушием, искренностью, болью все население страны не только замирает на 2 минуты при сиренах памяти, которые покрывают целиком весь Израиль, но и с любовью, болью и уважением вспоминают погибших, проводят торжественные мероприятия, слушают искренние выступления и воспоминания. Это — истинные любовь и память.
Даже не хочу это сравнивать с исполненными лицемерия и «обязаловки» аналогичными украинскими мероприятиями с прихорашиванием венков первыми лицами у памятников (вспомните, на кого венки даже падали), награждением к назначенным датам и др. Полная искренность наблюдается лишь у тех украинцев, которые похоронили отца, сына или друга-солдата, обещают их вечно помнить, и так и будет. Однако, увы, память эту нередко отшибает у чиновников, которые должны оперативно таким семьям назначить пособие, пенсию, помочь с землей и пр.
Вроде бы это и там и тут уже традиции, укоренившиеся в сущности украинцев и израильтян, и что тут обсуждать. Но обсуждать можно и нужно очень многое. Скажем, призыв на военную службу юношей и девушек в Израиле, всегда искренне считающийся почетной обязанностью, и наше врожденное (я не беру в расчет добровольческое движение в нынешнюю войну в Украине) стремление «откосить» от армии всякими способами. Поверьте, если девушка в Израиле узнает, что ее парень не служил в армии, он упадет в ее глазах. В израильской армии многие молодые люди набираются ума, скапливают кое-какие деньги, после чего поступают в вузы.
Это только часть любви к Родине, которая априори должна быть у каждого гражданина каждой страны, иначе о независимости нечего и мечтать. С ней мы, послевоенное поколение 50-х годов прошлого столетия, росли, надевали пионерские галстуки и пристегивали комсомольские значки, выстаивали в очереди перед музеями и пр. Я родился через несколько дней после окончания Второй мировой войны (сейчас стараются в Украине ее называть именно так, но лично у меня нет сомнения в том, что для всех народов бывшего Союза это была именно Отечественная война). Ребенком я видел много людей в потертой военной одежде без погон, часто — без рук или ног, понимал, что все или почти все живут одинаково бедно, кожей ощущал любовь народа к военным (отец тоже был ИВОВ). До окончания школы я никогда не ел вкусно, не одевался красиво, живя в городе, рубил дрова и топил печи, кормил свиней и кур, сажал картошку, и так жили очень и очень многие. Не скрою, я не разлюбил страну, когда меня одним из последних в классе приняли в комсомол, возможно, потому, что я (совершенно без задней мысли) задал завучу — учителю обществоведения вопрос: а почему человеческое общество, развивающееся по спирали, на этапе коммунизма должно остановиться, а не пойти дальше?
Страшно не любил в то время, когда сверстники играли в футбол, баскетбол, выстаивать в очередях за всем-всем (остальные, кроме бабушки и младшего брата, работали). Кстати, спортсменом 1-го разряда я стал без копейки родительских денег. В Израиле и спорт послабее, и платить за занятия детей спортом таки нужно (мы к этому тоже, к сожалению, идем). Нынешним людям молодого и среднего поколения невозможно представить, что не было белого хлеба, молока, сметаны, а уж о рыбе и мясе я не говорю. Зато витрины рыбных магазинов были заставлены банками отличной черной икры, дорогущей. Уже став врачом, купив «Жигули», ездил из Винницы в Киев за курами, индюками, вареной колбасой. Знал «точки», говорил продавцам, когда покупал эту «синюю птицу счастья» десятками тушек, что отовариваюсь на свадьбу, и багажник ломился от скоропортящегося добра. 8–9 часов — и ты (+ близкие родственники и друзья) при харчах на месяц, благо бензин тогда был дешевым.
Честно признаюсь, что, будучи еще студентом, вступил в компартию. Позже, врачом это было бы уже сложно, а так это было общепринятым и желательным. Да, я не попал в город по распределению, а месил грязь в селе, но годы эти (молодость, хороший коллектив, грибы, рыбалка) были едва ли не лучшими в моей жизни. Я и сейчас их вспоминаю с любовью. Потом, наверное, личные качества мне помогли перебраться в Винницу, работать в облздравотделе (видит бог, вынудили), защитить кандидатскую диссертацию, «отмазаться» от перспективы стать медицинским начальником и по конкурсу попасть на должность рядового ассистента в мединституте. Наверное, какую-то роль во всем этом сыграло и мое членство в компартии, ибо просто так даже кандидатов наук в институт не брали. Можете не верить, но на партсобраниях в институте (естественно, помимо обязательного обсуждения циркуляров) бывали жаркие и честные дискуссии, резкие обсуждения (даже касались больших животов у деканов). При этом, безусловно, только дурак мог искренне относиться к партии и симпатизировать ее чинушам, но: во-первых, в компартии был хороший фильтр и глупцы, которых сегодня полно во власти, туда попадали редко. Во-вторых, даже инструктор обкома мог решить очень серьезные вопросы с трудоустройством, финансированием мероприятий, крупно испачкать или обелить тебя. В-третьих, они (партначальники) могли многое, но практически не воровали, не имели за рубежом счетов или домов, уходя на пенсию, оставались с ней и с обычной квартирой. Ничего больше, разве что участие в парткомиссии, где раз в месяц можно было купить дефицитные продукты, под Новый год получить яблоки и т.п. Никто из нас, человеческого «планктона», не любил и не уважал партначальников, но как далеко им до нынешнего даже «голови сільради», который подторговывает землей и знает об офшорах! И уж когда после получения независимости в Виннице неведомыми путями губернатором стал совсем случайный человек, разбиравшийся только (и то плохо) в колхозных делах, зато неожиданно написавший одиозную книжку «В зарослях малинника», мы поняли, что кое-чему у компартии следовало бы учиться. Потом его сменил откровенный взяточник, потом — профессиональный интриган, и так много раз. Половину посевных площадей области забросили, все заводы закрыли и разворовали, а лишь на одном из них имущества было на 28 млрд долларов. Вот так начиналась эта независимость в Винницкой области.
Возвращаясь во времена СССР, скажу, что реальное прозрение (хотя и ранее были постоянные разговоры с отцом, а позже и с братом о сталинизме, совке, слушание «голосов» по приемнику) случилось у нас с женой, когда в 1979 году мы совершили туристическую поездку по Болгарии — Югославии. Если Болгария была схожа с СССР (хотя ощущалось, что население нас не любило), то уже в первом городке Югославии Нише мы увидели все, о чем можно было мечтать в гастрономическом и техническом плане, вот только денег на покупку этого не было ни у нас, ни у местных жителей. Очень схоже с нынешней ситуацией в Украине.
Позже, когда развалился Союз, в Украину вошли зарубежные фармацевтические производители (инофирмы). Первой вошла «Берингер Ингельхайм», ее пожилой хозяин встретился с Л. Кравчуком, нас, лидеров, символически угостили в малом Мариинском дворце, и постепенно инофирмы стали появляться в Украине, как грибы, беззастенчиво тесня украинских производителей. Нас, профессоров, просили помогать продвигать зарубежные препараты и потихоньку стали возить в Западную Европу. Тогда стало абсолютно ясно, что есть 2 мира: один наш, иллюзорный, основанный на пропаганде и обмане, и мир «их», также не всегда справедливый, однако устроенный явно для людей. Мы туда хотим, особенно сейчас, но не понимаем, что там (в Европе) нас не воспринимают серьезно, игнорируют наши способности и возможности и возьмут к себе, на мой взгляд, очень не скоро. Признаюсь, я даже не очень верю в безвизовый режим, а если это чудо и произойдет, то оно будет иметь еще больше ограничений, нежели нынешняя виза в Шенгенскую зону. Вот, например, сейчас вместо давно обещанного безвизового режима возникают трудности с попаданием некоторых наших болельщиков во Францию на европейский футбольный турнир.
И еще по почти такому же поводу: а что Украина собирается продавать в Европу? Страна ведь деиндустриализована, все свое поубивали, ну, может, что-то из сельхозпродукции сгодится. А так, по сути, уже давно продаем «рабов на плантации», то есть учителя, врачи, инженеры едут в европейские семьи убирать, подтирать и т.п., то есть работают почти «по специальности». Постоянно растет отток из страны талантливой и предприимчивой молодежи. Сейчас вот-вот проголосуют в Раде за торговлю землей. Кто-то, естественно, опять крупно нагреет руки, а большинство лишится даже надежды.
Граждане Израиля имеют визовый режим, кажется, только с США, и то практически все при желании получают визу в США на 10 лет. Мои одноклассники (будете удивлены, но нас здесь оказалось четверо престарелых мужиков, учившихся вместе с первого класса), бывшие коллеги-врачи, считающиеся в Израиле в лучшем случае средним классом, объехали всю Европу, Америку и Азию, и когда я им рассказываю, что, благодаря зарубежным фармфирмам, объехал до 20 стран, они мне открывают фотоархивы с гораздо более обширной географией поездок. Хотя никто из них не профессор, далеко не лидер в специальности, не лауреат (тут, кажется, о таком и не слыхали), но каждый, благодаря 3–4% машканте (кредиту), выкупил свою и для детей квартиры, имеют по машине, хуже, чем к России, относятся к Украине, но жалеют нас.
Вот эту «дверь в мир» нельзя не любить и не ценить, но главное для меня то, что, скорее всего, живя по-прежнему в Украине, каждый из них бы уже наверняка умер, ибо здесь часть залечили рак, кое-кто — аневризму аорты, все стентированы (это в Израиле вообще «на потоке»). Да, они всегда платили Израилю налог на медицинское страхование, но теперь, на старости лет, он минимизирован, а для медиков (нынешних и бывших) есть еще куча скидок, льгот и пр. Правда, и их иногда обижают коллеги, создают какие-то субъективные трудности, но, главное, система здравоохранения за них!
А у нас, проработав врачом 40 и более лет (если остался жив), ты уходишь на пенсию максимум в 2000 грн (ну, я, профессор, имел в 2 раза больше), в большинстве случаев ничего не скопив или раздав детям, и можешь поднимать лапки кверху, ибо: у тебя нет денег на коммуналку, на лекарства, на ремонт ржавой машины, да даже на разнообразную еду. О серьезном лечении от серьезных болезней не стоит даже мечтать. Вот то, к чему мы пришли к концу жизни. А тут для престарелых есть еще и так называемые «байтоводы» — дома престарелых. Только это не богадельни на манер известных нам, а вполне обустроенные, обеспеченные неплохим питаним и медицинским обслуживанием учреждения (естественно, есть разные, в зависимости от месячного взноса — от минимальной пенсии до очень серьезных сумм). Они развязывают руки работающим детям, которые хоть ежедневно могут прийти к своим родным, побыть с ними, привести внуков и т.д. И это не обижает пожилых, они понимают, что в ином случае были бы обузой для работающих детей, возможно, не так, как наши старики, круглосуточно из окон смотрящие на убегающую жизнь, но все-таки усложняли бы ее детям. А тут к их услугам телевизор, заезжие артисты, даже спортзал и бассейн.
Ну ладно, предположим, у государства нет денег ни на медицину, ни на пенсионеров, тогда зачем платить по 50–70 тысяч полицейским, НАБУ, до 300 тыс. судьям? Говорят, чтобы они не крали, и вообще, без них не состоится демократическое общество. Ну, с этим «справа дуже непевна». На мой взгляд, это — просто защита от народа. А без врачей эти «демократы» могут вообще родиться или дожить хотя бы до зрелого возраста? Или жизнь в Украине — это не наипервейшая необходимость, главное — выиграть суд? Уверен, не будут они лечиться у нищих врачей в обшарпанных поликлиниках. С такими деньгами им доступны богатейшие частные клиники в Украине или топ-врачи, лечение за рубежом и т.п. То есть, я говорил в предыдущих письмах о вымирании населения Украины и о том, что здесь останутся либо беспомощные, либо мздоимцы. Теперь прибавьте к ним депутатов, судей, НАБУ, полицейских (ну, о Кабмине и администрации президента говорить, наверное, излишне). Пусть предприниматель зарабатывает десятки миллионов, если он создает, а не крадет, но зачем платить миллион и больше в месяц руководителю государственного предприятия, которого назначили келейно, тайком. Уверен, проведи правительство конкурс не среди своих родственников или друзей по бизнесу, а среди толковых инженеров, 10 тыс грн. были бы приняты за счастье.
Теперь несколько слов о том, чего я еще не люблю. Горишние Плавни — так, насколько я понимаю вопреки местной громаде, «обозвали» красивый, компактный и современный маленький город Комсомольск Полтавской области. Со своей научной группой я там за 2 года разрулил как бы эпидемию экзогенного аллергического альвеолита, хотя до этого оттуда не один год не вылезали разные комиссии, даже американские и европейские ученые пытались разобраться (можно проверить эти факты у местных жителей и даже у господина А. Попова, бывшего тогда там мэром, который доверил именно нам — кучке на то время малоизвестных, но ответственных ученых — эту важную работу и опекал нас ежедневно. Правда, получается, что потом, вдруг став мэром в Киеве, сменил гуманизм и благотворительность на расстрелы демонстрантов??? Этому не поверю ни я, ни любой житель этих Горишних Плавней, ибо ну не такой это человек, совсем не такой! Он — со стержнем, а на таких власть не действует разлагающе, как и медные трубы. Но это — мое мнение, и я его не изменю. Тем более что вряд ли его фамилия найдется в «амбарной книге» Партии регионов. А разве мало таких Горишних Плавней сейчас образовалось в Украине вопреки воле местных жителей? А нищей Украине это по зубам? Спросите, например, руководителя винницкого аллерго-иммунологического центра «Иммунолог», во что им обошлось получение новой лицензии, ибо сменился адрес, сколько они отбегали по инстанциям и ради чего? Ладно бы жили мы лучше, а не на кредиты, да и постепенно все это порешали бы. Разве это сейчас так остро, так актуально, а не выживание бедных людей, пенсионеров?
Сейчас кто-то скажет, что во мне заговорил бывший коммунист. Ничего подобного, разве в семье мы не начинаем планировать расходы с наиболее неотложного, завершая тем, что «потерпит»? Да, вот такой бесхозяйственности и популизма я не люблю.
И еще. Я люблю, когда в Израиле с большой выдумкой рассаживают цветы, подстригают кустарники, но ненавижу, когда к вечеру это все заваливается кучей мусора местными гражданами. Когда они подчас видят только себя, загородив «немодельной» фигурой дверной проем в присутственном месте, став двумя автомобилями и посреди дороги, чтобы вести неспешную беседу, собрав полукилометровую пробку. Как местные бюрократы делают большие глаза, когда ты обращаешься к ним с заурядной просьбой, как будто ты у них такой первый (на следующий день другой человек решает этот вопрос с улыбкой за считаные минуты). Но мне очень нравится, что сейчас здесь в тюрьме сидят бывший президент и премьер, кажется, был под следствием и даже главный раввин. А у нас? Приедут Янукович с Азаровым из Москвы, чтобы сесть тут в тюрьму? А что с тьмой местных «кандидатов», которые более чем заслужили… К примеру, я просто гордился ранее В. Гройсманом — прекрасный человек и мэр, но ведь система его не пожалеет. Однако согласитесь, пока мы не начнем сажать невзирая на лица (естественно, по суду и за дело), начнется ли когда-либо у нас порядок? Но состоится ли такое в нынешнем столетии — сомневаюсь. Даже при судье с окладом в 300 тысяч.
Вот пока так, дорогие, кому еще не надоели мои письма отсюда, из Израиля. Даже такие, о любви-нелюбви. Пока в силах, пока чувствую, что это может быть интересно моим землякам и коллегам.
Продолжение следует