Газета «Новости медицины и фармации» №9 (661), 2018

 

И нам всем, стоящим тут же, 

за забором…

М. Жванецкий (из выступлений)

Что движет человеком? Как говорят очень мудрые — любовь и деньги. Причем первое имеет свойство заканчиваться, зато второе — усиливаться. Конечно, украинскому врачу легче писать о любви, нежели о деньгах, ибо серьезных денег он никогда не увидит. Вот и мой жизненный итог: после достаточно успешной врачебной и научной карьеры, не имея денег на покупку жизненно нужных препаратов для себя в Украине, оказался в Израиле, где получил их бесплатно. Постоянно здесь вижу выходцев из Украины, у которых израильское социальное пособие, как для самых неимущих, в 5–7 раз больше, нежели была моя зарплата профессора в Украине. Конечно, здесь и цены на все весьма высокие, но на это пособие можно как-то прожить. Однако люди, которые здесь проработали достаточно, чтобы получить пенсию (включая, естественно, и медиков), не испытывают финансовых проблем, не говоря уже о работающих.

В послевоенное время весь наш большой двор был беден. Однако прошедшая война очень сплотила людей, они жили будущим, но никак не думали о деньгах. Сколько себя помню, я всегда хотел быть врачом, хотя больших денег это не сулило. Семья поддерживала мое решение, хотя у нас в роду врачей не было. Отец, закончив школу с отличием, был призван в армию, несколько раз был ранен, демобилизован еще до окончания вой–ны. То есть война поломала ему жизнь, и, естественно, он хотел, чтобы мы с братом реализовались. В общем-то так и вышло: мы оба стали профессорами, но далеко не сразу и преодолев немало трудностей. Сначала у меня была сельская медицина, потом — облздравотдел, потом — институт-университет (все ступенечки, начиная с ассистента). В селе я и жена (педагог) работали на 1,5 ставки и через 4 года купили «жигули». Выезжая по ночам на вызовы, я бывал в очень небедных домах — люди вывозили оптом яблоки в Ленинград, Москву, но никому не завидовал, потому что деньги так и не стали для меня главным. Нам хватало, да и голова была «повернута» в сторону будущей карьеры. И ведь ценились раньше не столько деньги, сколько связи, купить же ничего нельзя было. Конечно, позже, много выезжая и общаясь с разными людьми в СССР, я видел врачей с разным достатком, приходящим честно и не очень. Однако в большинстве случаев в нашей среде (а круг общения у меня, уже известного в то время ученого, был достаточно широким) меркантильных разговоров не велось. Главным было дотянуться до уровня высоких специалистов, толковых ученых.

До института 4 года я отдал облздрав–отделу: глинобитный домик родителей жены был под снос, а другой должности в городе мне не давали — приглянулся начальству на свою голову. Но эти годы я провел, считаю, не зря, ибо, как нигде, чувствовал свою полезность. Предлагали мне перспективу стать завоблздравом в другой области, но я выбрал институт и никогда об этом не пожалел. Хотя хорошо знал, что должность зава была гораздо более денежной и многое можно было «порешать». Собирая материал для докторской, уже будучи в институте, я воспользовался прошлыми хорошими отношениями с главврачами районов, и они мне бескорыстно очень помогли: 2 года я мотался по области с группой коллег, ночуя в больницах, медучилищах, обследуя тысячи жителей, вызванных местными медиками. В результате аллергологически, иммунологически, генетически было обследовано свыше 60 тыс. жителей Винницкой области, что легло в основу ряда докторских и кандидатских диссертаций. Мой покойный друг — тогда доцент, позже профессор Б. Коган — создал «банк близнецов» на 3 тысячи пар. Такого не было в мире. Хочу подчеркнуть (это были 1981–1982 годы), что никаких денежных отношений тогда не было и близко. Просто добро помнили и платили добром.

Став профессором, несколько позже — заведующим кафедрой, я нашел честную возможность развивать науку, одновременно зарабатывая неплохие деньги. Это были хоздоговорные с промпредприятиями или конкурсные с МЗ темы, благодаря которым я создал коллектив из 45 очень толковых врачей и лаборантов, и многое в области воздействия Чернобыльской катастрофы на организм людей мы изучили раньше, нежели государственные структуры (УНЦРМ и др.), которые, как всегда, медленно «запрягали». Правда, как только развалился Союз, наши темы упразднили, финансирование прекратилось, и многим врачам пришлось искать пути к выживанию. Я уже писал, что костяк этого коллектива лег в основу единственного в Украине производителя препаратов аллергенов, который жив и сейчас, хотя все 25 лет борется за свое существование. Когда на украинский рынок со своими аллергенами сначала проникла чешская «Севафарма», сэкономив на регистрации по сравнению с отечественными препаратами очень большие деньги (времена Р. Богатыревой и ее сына, подвизавшегося в фармсфере), а ныне испанская «Диатер» (около года вообще работавшая без какой-либо регистрации, т.е. контрабандно) зарегистрировалась. Хотя в Европе и считают, что в Украине процветает коррупция, нам далеко в этом до европейских фармфирм, тотально скупающих и «откатывающих» врачам, в том числе и аллергологам, и никогда не соглашающихся провести сравнительные исследования отечественных и своих препаратов, чтобы честно выяснить, чьи же аллергены лучше. В результате отечественное предприятие «Иммунолог», снова попавшее в неравные условия, опять бедствует, теряет рынок, вынуждено сокращать свой ассортимент, а в Украине прекрасно себя чувствуют в разы более дорогие препараты неизвестно какой специфичности.

Что такое деньги, мы значительно лучше стали понимать с момента обмена крупных денежных купюр еще в СССР в 1991 году премьером В. Павловым. 2 апреля 1991 года были в 2–4 раза повышены цены на продовольственные товары, транспорт, коммунальные услу–ги, а к концу года они возросли почти в 8 раз. Экономика СССР оказалась в катастрофическом положении, что, очевидно, и способствовало распаду огромной и неэффективной страны. Купоно-карбованцы были введены после распада Советского Союза и основания независимого Украинского государства. Их появлению предшествовало введение талонов, которые были призваны нормировать потребление прежде всего товаров первой необходимости (например, мыло, сахар и т.д.). Для покупки товара, на который были введены купоны, необходимо было оплатить его стоимость (в рублях) и отдать купон на соответствующий товар. Такие купоны были номинированы в единицах товара и имели ограниченный срок действия. В 1992–1995 годах купоно-карбованцы подверглись гиперинфляции. Так, средний годовой курс в 1992 году был 135 купонов за одну немецкую марку, а в 1995 году за одну марку давали 102 886 купонов. В 1992 году Кравчук окончательно отменил советские рубли. 25 сентября 1996 года президент Кучма подписал указ о денежной реформе, результатом которой было введение гривны. Обмен производился по курсу 1 гривна = 100 000 купоно-карбованцев. Через два года украинцам стали выдавать зарплаты чуть ли не в килограммах. По задумке Нацбанка, эрзац-валюту вводили максимум на полгода, ведь в канадских и американских хранилищах уже ждали своей очереди отпечатанные в глубокой тайне свеженькие гривны. Но получилось так, что из-за гиперинфляции, достигшей к 1995 году 10 000 %, гривну, хорошо защищенную по сравнению с купоно-карбованцем, а значит, дорогостоящую, банк в обращение не ввел. И уже на отечественных полиграфических мощностях начал с умопомрачительной скоростью печатать карбованцы со все возрастающим количеством нулей. С середины 1994 года, когда зарплату начали выдавать в прямом смысле слова мешками, в которые народ складывал целые пачки купюр, а потом, не распечатывая, этими же пачками и рассчитывался в магазине, Нацбанк изъял из обращения купюры номиналом менее 1000 карбованцев — столько тогда стоил коробок спичек. Самая крупная купюра была в 1 млн карбованцев. История карбованца закончилась в августе — сентябре 1996 года, когда его заменила гривна. К тому времени инфляцию уже почти побороли, доллар стоил 1,8 гривны, и тогдашний глава Нацбанка Виктор Ющенко смотрел в будущее с оптимизмом, не подозревая еще ни о дефолте 1998 года, ни о девальвации 1999-го, ни о более жутких явлениях «–постянуковичского» периода.

В вышеуказанный период хаоса моя зарплата профессора составляла менее 10 долларов в месяц. Тяжело заболела дочь, и не исключено, что в Институте онкологии она бы умерла. В виде исключения прекрасная доктор Д. взяла ее в онкогематологию «ОХМАТДЕТ», что позволило лечить более качественно и практически бесплатно. Вот только противорвотные средства (а рвота была неукротимой) приходилось покупать по цене свыше 100 долл за конвалюту. Ее хватало на 3 дня. Изворачивался, выпрашивал у фармфирм платные лекции, очень помог руководитель украинского представительства известной фармфирмы Вадим С., спасибо ему. Когда у дочери наступила ремиссия, мы, ощущая себя нищими и беспомощными, выпроводили ее и, в качестве сопровождающей, старшую дочь за рубеж, где младшая прожила еще 10 лет. А старшая проделала путь Израиль — Канада — США, где является достаточно успешным врачом. Потом получила инсульт мать, понадобились сиделки — и опять встал вопрос денег. Я за много лет приучил своих пациентов ничего мне не приносить, а тогда уже, каюсь, и хотел, чтобы что-то дали, но, увы, не давали. Очень трудный и совершенно безденежный был период.

Именно деньги привели к расслоению населения СССР, а потом — Украины. Члены компартии, представители власти по своим каналам узнавали о грядущей инфляции, делали огромные займы, скупали недвижимость, а потом за месяц все отдавали пустыми бумажками. Так в Украине появились первые долларовые миллионеры. Скуплены были жилые дома, квартиры, рестораны, здания учреждений, автопарки и многое другое. Некоторые из «скоробогатьков», не «разтрынькавшие» капитал (или их потомки), и по сей день являются очень богатыми людьми и даже олигархами. Последнему поспособствовала раздача государством приватизационных сертификатов — ваучеров, которые скупали за гроши директора предприятий, «выдающиеся» комсомольцы, партийцы, цеховики и просто коммерчески дальновидные люди, таким образом приватизировавшие многие промпредприятия. Близкие нам примеры — заводы «Фармак», «Дарница», Борщаговка и др. Мед–работники, понятно, остались в стороне от «пирога» приватизации.

Как сейчас делаются серьезные деньги в Украине? На таможне, войне, власти, откатах, взятках, займах и пр. И когда бесконечно пишут о коррупции в нашей медицине, то что можно сказать? Очевидно, какие-то гроши и попадают отдельным врачам, но все это в долю не падает властьпридержащим.

А куда же деваются деньги — и наши, налогоплательщиков, и помощь зарубежных институций? Есть неофициальные данные, что только с 2014 года Украина получила грантов и технической помощи на сумму свыше 6 млрд. Ведь помимо МВФ есть и иные формы межправительственной помощи отдельным министерствам, регионам и организациям. Однако открытой информации о том, откуда сколько получено и как потрачено, нет. Такой информации, –по-видимому, боится власть Украины. Есть также и намеки на то, что не все, что якобы дают «из-за бугра», действительно попадает в Украину. За рубежом также немало хитрых людей, которые находят у нас единомышленников и создают воровские международные схемы откатов.

И вот другой государственный пример траты денег. Китай за последние несколько десятков лет поднял население из нищеты, строит ежегодно по 5 тысяч километров дорог, собирает все компьютеры мира, тратит миллиарды на науку и является экономическим лидером. А вот в также посткоммунистической стране Украине процветает коррупция, Россия вообще слетела с катушек и воюет с рядом стран мира и угрожает всем.

По данным зарубежных экспертов, сейчас Украина занимает 8-е место в мире по количеству современных рабов (торговля людьми, принудительный труд, долговая кабала, продажа и эксплуатация детей и пр.). То есть бедность одних доводит до крайности, алчность других цинична.

Я уже просто ненавижу сменяющих друг друга многочисленных воровитых руководителей и, к сожалению, вижу, что подавляющее большинство вроде бы нормальных людей, приходящих во все ветви власти, быстро становятся такими же. Примеров не счесть. То есть сплошной украинский «клуб любителей денег». Побороть это можно лишь личным примером первых лиц страны. Но дальше разговоров они не идут, отвлекают наше внимание на Трампа и Путина, и все уже ощущают усталость в мире от нашей страны, от болтовни первых лиц, попрошайничества. Параллельно в угоду тем, кто дает откаты, уничтожается все свое.

В моей Виннице уже не найти крупного действующего предприятия — одни руины. Параллельно под формально правильными лозунгами идет сворачивание системы здравоохранения. Если первое точно обусловлено стремлением к деньгам любой ценой, то второе, по-видимому, призвано сэкономить на здравоохранении, чтобы потом у властей появился дополнительный ресурс. С этой целью проводится и сокращение коечного фонда, и совершенно непродуманное и неподготовленное лицензирование врачей.

Я уже писал, что около 25 лет тому назад обещанное МЗ передать в руки общественных медицинских организаций, как в большинстве цивилизованных стран мира, управление повышением квалификации, аттестацией врачей в нынешнем проекте МЗ даже не упоминается. То есть задуманное лицензирование врачей, скорее всего, приведет к изъятию части врачей из оборота, за счет чего МЗ высвободит дополнительные средства. Эту мысль поддерживает и заключение Украинского медицинского экспертного сообщества (УМЭС), призвавшее прекратить обсуждение проекта лицензирования врачей в Украине, затеянное МЗ. Концепция МЗ, по их мнению, предлагает ограничиться в этом направлении лишь тремя функциями: выдачей лицензии, контролем за непрерывным образованием врача, а также карательными мерами на основании этого контроля и жалоб пациентов, что не соответствует лучшим международным практикам, а также деятельности уже существующих самоуправляющихся профессиональных организаций в Украине. Врача как бы ставят на один уровень с менеджером по продажам: больше продал — больше заработал. То есть и здесь деньги! Концепция ставит целью сделать врачей конкурентами, которые, по замыслу авторов, будут получать денежную выгоду, публично демонстрируя свои достоинства по сравнению с другими врачами и перехватывая клиентов у коллег, учитывая разрекламированный механизм «деньги ходят за пациентом». Это неизбежно приведет как к искажению отношений в профессиональной врачебной среде, так и к напряжению отношений между врачами и пациентами. УМЭС сделало вывод, что задекларированная авторами концепции забота о качестве медицинского обслуживания является фальшивой и скрывает стремление достичь уменьшения количества врачей... Это вполне корреспондируется с некоторыми другими действиями Минздрава, в частности, мерами по уменьшению приема в медицинские вузы. Концепция ни в коем случае не является человекоцентричной, поскольку разжигает вражду в цепи «врач — пациент — руководство учреждением здравоохранения» и «врач — врач». В медицине не может превалировать рыночно-экономическая конкуренция.

Сомнительную роль играет предпринятое МЗ сокращение врачей и больничных коек. Я ранее писал, что койки в Украине всегда выполняли не только лечебную, но и социальную роль, невзирая на отсутствие лекарств, современного оборудования. Значит, сокращая врачей и койки, мы как бы забираем у среднего человека и надежду на то, что он получит доступный врачебный совет или отлежится в больнице даже на физрастворе или купленных препаратах и ему станет легче.

То, насколько У. Супрун не понимает, в какой стране она находится и что здесь можно и что нельзя, она продемонстрировала на недавней встрече со студентами Львовского медуниверситета. Она рассказала им, как, неоднократно получая большие займы от государства, она смогла закончить медуниверситет, получить последипломное образование и вернула все, лишь открыв собственную клинику. Мне, во-первых, не известен ни один случай в Украине, когда бы какой-либо банк дал студенту кредит под образование и подождал возврата лет 8–10 (не говоря уже об астрономических процентах такого займа). Во-вторых, чтобы открыть частную клинику, нужны серьезные деньги, которых, естественно, у начинающего врача нет. Да и неизвестно, будет ли она приносить доход. Я являюсь одним из владельцев приватного аллерго-иммунологического центра в Виннице, который, по мнению многих, является одним из лучших в своей сфере в стране, но за 5 истекших лет он не принес ни копейки прибыли. Но меня радует хотя бы тот факт, что работающие здесь медики — мои друзья — имеют возможность зарабатывать на жизнь скромные деньги и быть очень доступными для населения.

Интересны примеры из Хорватии, где избранная в 2015 году Колинда Грабар-Китарович отказалась от атрибутов власти — личного самолета, 35 «мерседесов» представительского класса, урезала себе и ведущим чиновникам зарплату и т.п. А на днях футбольная команда Хорватии, получившая миллионы за успех на Чемпионате мира, перечислила эти деньги в детский фонд страны. То есть, оказывается, можно не становиться рабом денег. В то же время можно тащить деньги «двумя руками». Например, руководители «Нафтогаза» выписывают себе миллионные премии, зарабатывая на простых людях. Недалеко ушли и руководители «Укрзалізниці», антикоррупционных органов, прокуратуры и мн.др.

И вот такая роль денег в современной Украине — деструктивная, разлагающая людей — очень страшна. Во многом этому способствует безнаказанность явных и известных всем преступников. Не забывайте и о том, что косвенно стремление к деньгам зарубежных капиталистов привело к деиндустриализации Украины. Ну кому нужны конкуренты? Посмотрите на Днепровский «Южмаш», Николаевский судостроительный завод и многие другие. Где они теперь? Стоят ли деньги и полученное с их помощью неправедное благополучие дискредитации и разрушения такой большой и ранее относительно благополучной страны?