Газета «Новости медицины и фармации» 5(237) 2008

Безграмотный забулдыга из старого анекдота утверждал, что его брат прожил всего-то один день, а в институте академиков учит. Не такая уж галиматья. Несчастного новорожденного, появившегося на свет с атрофированным мозгом и другими не совместимыми с жизнью признаками, заспиртовали прямо в роддоме. Он служит учебным пособием при изучении внутриутробных патологий.

Прежде чем апробировать свои озарения, ученые многократно проверяют их на лабораторных животных. Чем дальше, тем чаще — под возмущенные крики радетелей за гуманное отношение к братьям нашим меньшим. Притом что истинные служители науки подчас производят эксперименты над собой с целью сокращения сроков исследований. Реакцию подопытного животного не подкрепишь его рассказом об ощущениях, а они-то важнее всего. Среди медиков примеров беззаветного служения людям больше, чем среди ученых остальных профессий.

Приведу только один. Не самый яркий, но без этого эксперимента невропатологи долгие годы блуждали бы в потемках, не могли бы избавить от боли в позвоночнике десятки и сотни тысяч пациентов. Два американских врача — Инман и Саудерс — совместно с тремя добровольцами в далеком 1944 году подвергли себя пыткам, какие средневековым иезуитам не снились. Они вводили в связки между соседними позвонками шестипроцентный раствор хлористого калия. Любая хозяйка скажет: соль, попавшая на царапину, резко обостряет боль. А тут разъедающий раствор впивается в святая святых человека, в его позвоночник. Невероятная боль мгновенно охватывала весь подведомственный участок тела, весь метамер. В результате была создана достоверная карта иннервации, обеспечения нервами костей и мышц. С тех пор любому студенту мединститута (на основании жалоб пациента) ясно, какой из сегментов поясничного отдела следует подвергнуть лечению, если, скажем, у человека ноет колено.

Академик В.М. Бехтерев не уставал повторять, что жизнь подбрасывает множество поучительных фактов, нужно только не упускать их из виду и мотать на ус. Одна из тем, которую поручили мне разработать в аспирантские годы, касалась травм спинного мозга. Редко они совместимы с жизнью. Животных в таких случаях пристреливают, как лошадь Вронского из «Анны Карениной». После перелома позвоночника — подтвердила моя статистика — половина пострадавших уходит из жизни в первый же год.

Люди умирали на четвертый день, спустя одиннадцать месяцев. От воспаления легких, почечной недостаточности и т.п. Тщательно фиксировал структурные изменения в спинном мозге после травмы, в передних и задних его корешках, в спинномозговых узлах и вегетативных ганглиях. В морге, по ночам. Успевал замести следы — зашить рану. Убедился в правильности теоретической предпосылки о необходимости оперативного вмешательства на спинном мозге не позднее десяти-одиннадцати дней после травмы. В противном случае разорванные волокна состыковать не удастся.

Один из моих учителей, профессор Александр Александрович Киров, преподававший госпитальную хирургию в Архангельском медицинском институте, изучал нервный аппарат кожи спустя месяцы и годы после пересадки. Не удивителен всплеск внимания к работам архангелогородца в наше время, когда вошли в моду пластические операции.

Другой мой учитель по Архангельску, впоследствии один из ведущих специалистов Киевского медицинского института, профессор В.Д. Дышловой занимался тоже узкой темой — влиянием злокачественных опухолей на нервный аппарат желудка. И его работы до сих пор не утратили актуальности.

– Так то наука, — скажет дотошный читатель, — а у рядового врача с утра до вечера беспросветные будни.

Вопрос дискуссионный. Никакая другая профессия не подходит так близко к творчеству, к искусству, как наша. Доктор, влюбленный в свое предназначение, всегда найдет место не то что для подвига, не будем говорить красиво, а для творчества, для собственного вклада. Это точно.

Всю жизнь мы постигаем секреты мастерства. Все равно, даже на пенсии, готовы повторить вслед за героем старого фильма «Золушка»: «Я еще не волшебник, я только учусь». В том числе на собственных ошибках. Лучшие книги корифеев медицины посвящены разбору случаев и эпизодов, где авторы, скажем так, оказывались не на высоте. Приглашали коллег учиться уже на их ошибках, чтобы избежать своих.

И еще аргумент. Врачи не тратят досуг на решение кроссвордов. Ежедневно и ежечасно им приходится решать столько головоломок, что заниматься тренировкой мозга на холостом ходу им неинтересно.

Вот! Подошли к основному. К личным наблюдениям. Пусть на диссертацию или статью в научном журнале они не тянут, но вполне могут стать кирпичиком в здании познания человека. И не говорите, что это не так. Что от опыта и наблюдений рядового врача ничего не зависит. На долю исполнителей приходится основная нагрузка, они стоят на самых первых рубежах борьбы с болезнями. Наблюдателя, снабженного тысячью глаз и рук, не заменит никакое светило, сколько бы научных степеней и званий у него не имелось.

Как лечились люди в древности, когда грамотных лекарей днем с огнем нельзя было сыскать? Выносили заболевшего на улицу, прохожие осматривали его и делились способами избавления от недуга. Мы с вами совсем другого поля ягоды. С годами у каждого из нас накопилось достаточно фактов и рекомендаций. Время что ни день подбрасывает врачу новые задачи и их волей-неволей приходится решать.

Этими решениями мы и просим поделиться с коллегами. Не забывая при этом, как и положено в научном мире, указать время и место действия, свои координаты.

Глядишь, иные из писем послужат толчком для социального заказа, для углубленной разработки темы в специализированных  научных учреждениях. Общими усилиями поможем чиновникам от медицины повернуться лицом к нуждам населения.

Так что берите в руки карандаш. Или придвиньте к себе клавиатуру. И пишите. На адрес нашей газеты. С пометкой «Поделимся опытом».