Газета «Новости медицины и фармации» №15, 16 (710, 712), 2019

Продолжение. Начало в № 11(544), 2015

Письмо 44.

О профессионалах в медицине

Профессионализм —

это состояние ума, а не зарплата

Профессионализм вообще и профессионализм врача в частности. Почему я об этом заговорил? До меня дошли слухи, что намечаются послабления в подготовке врачей в медвузах: уменьшение количества лекций, разрешение пропускать часть практических занятий и т.п. Не знаю, откуда такие слухи: от новых «очильникив» Министерства здравоохранения или науки или вообще от общей либерализации жизни в стране? Поспешу высказать свое несогласие с такой тенденцией. Да, за рубежом кое-где допускается определенная «вольница» в обучении врачей, когда можно отсутствовать на лекциях или на практических занятиях, сдать экзамены попозже и т.п. Это, правда, никак не касается работы в клинике. Но ведь в развитых странах студент учится, зная, что в итоге станет состоятельным человеком. У нас же диплом врача означает многолетнюю бедность и лишь призрачную надежду на какое-то достойное вознаграждение в далеком будущем. Поэтому у нас интерес к обучению обычно поддерживался или мастерством преподавателя, или дисциплинарными акциями деканата. Пока не видно, чтобы перед студентами появилась «морковка».

Скажу честно (а я учился в институте хорошо, хотя и не задумывался о будущей врачебной деятельности): лекции я пропускал или готовился на них к предстоящим практическим занятиям, ряд практических занятий просто отбывал. Все мы знали (исключая детей власть предержащих), что 3 года будем отрабатывать по направлению, и при распределении благодарили царя за то, что продал Аляску. Я, как и ожидалось, попал в село и профессионалом становился понемногу, с помощью окружающих медиков, от санитарки до врачей, даже работающих на расстоянии. Считал и считаю, что в основе профессионализма лежат постоянная учеба и опыт. В общей сложности очно, заочно я учился лет 30, ежедневно рылся в научных журналах, книгах и даже в монографиях прошлого века. Случались и ошибки, на которых учился. Напомню, что такого блага, как Интернет, во времена моей активной деятельности не было.

Уже став профессором и ежегодно принимая участие в выпускных госэкзаменах, я констатировал постоянное снижение уровня подготовки студентов. Об иностранцах уже и не говорю: среди них были такие, которым вообще было не по плечу высшее образование. При этом большинство из них просто 6 лет отдыхали в период учебы, а на экзаменах нам ставили задачу выпустить их, ибо, во-первых, они платили деньги за учебу, во-вторых, что с ними делать, если провалить? В результате постепенно все их страны утратили доверие к украинским медвузам и стали проводить у себя экзамены по приезду этих «докторов», хотя ранее такого не было. Многие иностранцы после окончания университета женились на украинках и начинали заниматься разным бизнесом в Украине, начисто забыв о своих дипломах. Среди наших выпускников в последние годы процентов 20 потенциально могли стать неплохими врачами при условии серьезной работы над собой, освоения практических навыков и т.п. Остальные, на мой взгляд, были балластом. И, действительно, малая часть из них даже не забирали дипломов после выпуска, поскольку в здравоохранение идти не собирались, остальные где-то растворялись или становились неизвестно кем. Перевидел я таких множество и искренне сочувствовал их пациентам. Честно скажу, что и в Израиле, где подтвердить врачебный диплом очень непросто, я также встречал крайне неграмотных докторов и диву давался, как они просочились сквозь сито здешних формальных и неформальных барьеров. Интересно, что, уже работая в Израиле, многие выходцы из Украины и России просто игнорировали наши постулаты, теории и протоколы, считая, что только в Израиле есть настоящая медицина, а в прошлом был «отстой». Мне было очень досадно это воспринимать, тем более что это было далеко не так. Честно говоря, я уже не удивляюсь, когда человек, у которого в Украине похоронены родные, который бесплатно прошел всю цепь «детсад — школа — институт», охаивает свою родину. Это не по-человечески. Но, честно сказать, средний уровень врачей, особенно врачей-специалистов, в Израиле выше украинского. Работают они больше, много учатся, ездят по миру, повышая квалификацию, чего нашим не дано.

Вспоминаю своих учителей, которые прекрасно знали клинику, умели разговорить пациента, очень тщательно его обследовать, интерпретировать рентгенограммы, прочие дополнительные методы исследования, и понимаю, что нынешние врачи совсем другие. Гораздо меньше они уделяют внимания анамнезу, физикальное обследование вовсе могут не применять, а чаще полагаются на широкое поле дополнительных исследований. Другое ныне время, и, думаю, в будущем мы тем более не узнаем врача. Но это совершенно не значит, что такие постулаты, как обучение и опыт, утратят значение. Нет, они будут другими, очевидно, более совершенными, нежели нынешние.

Но хочу сказать, что наша медицина ранее не была слабой, отсталой и «ничего не умела». Интересно вспомнить, как создавалась некоторая медицинская аппаратура. Так, в Новосибирске развивали метод иммунотермистометрии усилиями проф. Щуцкой, доцента Столярова. Метод за счет измерения теплопроводности сыворотки крови позволял в 70 % случаев диагностировать аллергические реакции, в том числе наиболее сложные пищевые и лекарственные. Нам с к.м.н. Борисом Гохштейном (ныне работает в Израиле и очень помогает мне в лечении) удалось пригласить Столярова в Винницу, и он продемонстрировал нам (а мы закупили необходимые компоненты) работу этой установки. По существу, это был макет аппарата, расположенный на 3 письменных столах, между которыми бегал Столяров, что-то переключал, регулировал. Аппарат работал, но вид имел макетный. Боря обратился к знакомым мастерам винницкого завода «Прибор», и они нам сделали это устройство в миниатюре, размером с тарелку, которое работало совсем неплохо. Мы даже продали 4 приборчика в разные лаборатории, появились позитивные статьи, начали выполняться диссертации, получили патенты. Но в итоге дело заглохло, так как нам не удалось найти производителя, который мог бы поставить этот прибор на поток. И сейчас никто в мире не использует этот принцип, а жаль.

Вторым аппаратом, о котором мы мечтали и который приобрели на киевском заводе имени Лепсе (опять-таки инициатива моего друга Бориса) под номером 2, был хемилюминометр. Сейчас этот принцип, который, кажется, первыми сформировали украинские конструкторы, а применили для диагностики аллергических реакций, очевидно, мы, лежит в основе ряда широко производящейся аппаратуры, которая миниатюрна, использует компьютерную программу. А тогда это были огромные шкафы и столы, но они работали! К большому сожалению, наши специалисты это дело забросили, а ведь украинцы могли бы иметь в этом методе приоритет. Эти примеры я привел для того, чтобы мы посокрушались о том, сколько нашими людьми было утрачено приоритетов, в каких известных на сегодня приборах лежит украинский интеллект и как это все было разбазарено.

Я хорошо помню, как на первые украинские съезды и конференции привозились, казалось бы, серьезные зарубежные ученые и как мелко они выглядели по сравнению с нашими лидерами. Позже, уже выезжая за рубеж, я повидал многих действительно серьезных ученых, хотя некоторые доклады и тогда были на уровне студенческого кружка. То есть не нужно считать, что мы в Союзе, позже в Украине были некомпетентными или поверхностными. Нет, был серьезный уровень, а во фтизиатрии и аллергологии, по моему мнению, он до 2000 года был выше зарубежного. Но вот куда мы придем сейчас, когда и так многие лучшие уже уехали за рубеж, неуехавшие постарели или умерли, а нынешняя врачебная молодежь в большинстве «сырая»? Да еще им устроят «курорт» во время обучения. Кто будет лечить и учить? Став доктором наук, я с большим пиететом заходил на заседание ученого совета института, а в последние свои годы с сожалением смотрел на многих так называемых ученых. Такая же история в других медвузах, на советах по защите диссертаций. Иногда просматриваешь автореферат будущего защищающегося и с трудом улавливаешь цель и новизну диссертации, зато очень часто находишь массу грамматических ошибок. В годы моей научной молодости такого никогда не было. Понимаю, что все это можно расценить как старческое брюзжание, дескать, и выпускники медвузов слабы, и ученые никакие, но пойдите в поликлинику или откройте научный журнал. Все станет ясно очень быстро. К сожалению, не идем мы к лучшему. И я не обвиняю студентов, поскольку чем ближе они к выпуску, тем больше убеждаются, что государству они безразличны. А что могут сделать нынешние ученые, если и исследования, и материалы нужно закупить за свой счет, аппаратура устарела да и к банкету после защиты нужно приготовить кругленькую сумму?

Дорогие друзья, если бы все, о чем написал, было только в медицине... Я уже много говорил о том, что бывшие двоечники оказались на денежных должностях в Украине, но кроме хватательного рефлекса у них ничего не развилось. В результате в стране произошла деиндустриализация, в какой-то мере — деинтеллектуализация, умерли целые отрасли народного хозяйства, пропали тысячи предприятий, эмигрировали миллионы креативных людей. Удастся ли нынешним руководителям хотя бы овладеть ситуацией и начать восстановление страны? Не уверен, хотя и испытываю симпатию к президенту. Но его окружение нравится мне гораздо меньше. Но, может, я опять ворчу?

Продолжение следует