Международный неврологический журнал №6 (108), 2019

Введение

Беременность связана со значительными изменениями многих аспектов гемостаза (усиление кроветворения, увеличение объема плазмы в 3 раза, увеличение количества эритроцитов, снижение уровня гемоглобина и гематокрита и др.). Появление маточно–плацентарного круга кровообращения приводит к физиологической гиперкоагуляции, представляющей собой адаптацию к отделению плаценты в процессе родов. Во время беременности в организме женщины создаются условия, способствующие развитию синдрома диссеминированного внутрисосудистого свертывания крови (стаз крови, гиперкоагуляция), что выражается повышением суммарной активности факторов свертывания (общий коагулянтный потенциал) и функциональной активности тромбоцитов, а также снижением фибринолитической активности и активности антитромбина III. Все вышеперечисленные изменения являются компенсаторно–приспособительными для нормального формирования фетоплацентарного комплекса и ограничения кровопотери из плацентарной площадки после отделения плаценты [1–3].

При некоторых беременностях вследствие наличия антифосфолипидного синдрома, генетических дефектов гемостаза (мутации фактора V — Leiden, фермента метилентетрагидрофолатредуктазы — MTHFR, протромбина — Pt G20210А, ингибитора активатора плазминогена–1 — PAI–1, а также факторов II и VII), тромботических микроангиопатиях, гестационном диабете развивается патологическая гиперкоагуляция — гиперкоагуляционный синдром (ГКС) [4]. При отсутствии коррекции ГКС приводит к различным акушерским осложнениям, самыми грозными из которых являются преждевременные роды и внутриутробная гибель плода [5], а также развитие кровоизлияний, которые оказывают значимое влияние на последующее развитие детей и часто приводят к детскому церебральному параличу (ДЦП) и эпилепсии [6]. Критериями патологического ГКС является повышение уровней фибриногена более 6,5 г/л и D–димера более 1,7 мг/л [7]: свертывающая способность крови увеличивается, нарушается фетоплацентарный кровоток, развивается гипоксия тканей плода, прежде всего, головного мозга, что приводит в последующем к грубой неврологической патологии у ребенка. Применение антиагрегантов (предупреждают агрегацию тромбоцитов) и антикоагулянтов прямого действия (действуют на факторы свертывания крови), использующихся для коррекции патологического ГКС, существенно снижает количество тромботических осложнений у беременных. Имеются сведения о безопасности этих препаратов для плода — некоторые авторы отмечают отсутствие интранатальных осложнений у новорожденных в постнатальном периоде [8]. Однако исследований состояния новорожденных, родившихся от беременностей на фоне антиагрегантной терапии, в литературе мы не встретили. В то же время в практике неонатологов и детских неврологов часто встречаются новорожденные с кровоизлияниями, матери которых принимали антиагрегантную терапию во время беременности [9]. В связи с этим вполне закономерно возникает вопрос: повышается ли риск формирования внутричерепных кровоизлияний у новорожденных, родившихся от беременности на фоне антиагрегантой терапии ГКС? Наиболее часто диагностируемыми внутричерепными гематомами у новорожденных являются перивентрикулярные кровоизлияния (ПВК), прежде всего вследствие доступной нейровизуализации перивентрикулярной области головного мозга ребенка через большой родничок (нейросонография — НСГ) [10, 11]. ПВК 5 мм и более представляет собой тяжелейшее состояние новорожденных, часто приводящее к смертельному исходу и инвалидизации, тогда как ПВК менее 5 мм часто протекает субклинически, с хорошим восстановлением ребенка [12].

Основными факторами риска ПВК являются искусственное оплодотворение, недоношенность, низкий балл по шкале Апгар, проведение сердечно–легочной реанимации новорожденного [13]. Осложнения в течение беременности, такие как гестоз, преэклампсия, гиперкоагуляционный синдром и прием беременной женщиной антиагрегантных препаратов, также могут быть факторами риска ПВК [12].

Все вышеизложенное определило цель исследования: изучить влияние антиагрегантной терапии во время беременности на течение и исходы ПВК у новорожденных.

Материалы и методы

Проведенное исследование одобрено этическим комитетом Казанского государственного медицинского университета. От родителей всех детей, включенных в исследование, было получено информированное согласие.

Обследовано 112 новорожденных детей в возрасте от 1 до 15 дней жизни с ПВК ≥ 5 мм по данным НСГ на 3–7–й день жизни. Все дети распределены на 3 группы: I группа — 37 (33,0 %) детей (16 (43,2 %) девочек и 21 (56,8 %) мальчик), родившихся от беременности на фоне подтвержденного ГКС и антиагрегантной терапии; II группа — 55 (49,1 %) детей (36 (65,5 %) девочек и 19 (34,5 %) мальчиков), родившихся от беременности без ГКС, но протекавшей на фоне антиагрегантной превентивной терапии с целью «профилактики» нарушения маточно–плацентарного кровотока и гипоксии плода; III группа — 20 (17,9 %) детей, родившихся от беременности, протекавшей без ГКС и без антиагрегантной терапии (группа сравнения) (11 (55,0 %) девочек и 9 (45,0 %) мальчиков).

Критерии включения в I группу исследования: наличие у матери новорожденного ГКС во время настоящей беременности — повышенный уровень фибриногена > 6,5 г/л и D–димера > 1,7 мг/л [7], наличие указаний на прием антиагрегантных препаратов в течение 1 недели и более до родов.

Критерии включения во II группу исследования: отсутствие у матери новорожденного ГКС во время настоящей беременности [7], наличие нарушений маточно–плацентарного кровотока Iа степени при проведении допплерометрии, указания на прием антиагрегантных препаратов в течение 1 недели и более до родов.

Критерии включения в III группу исследования: отсутствие у матери новорожденного ГКС во время настоящей беременности [7] и отсутствие указаний на прием антиагрегантных препаратов во время беременности.

Критерии исключения из исследования: ПВК< 5 мм по данным НСГ; ПВК инфекционного и травматического генеза; возраст новорожденного > 16 дней; наличие генетических заболеваний.

Использованы анамнестический, клинико–неврологический метод, метод лучевой диагностики (нейросонография), статистический метод. Сведения о состоянии здоровья детей при рождении, данные соматического и акушерского анамнеза матерей были получены из сопровождающей новорожденного медицинской документации при переводе из родильного дома в отделение патологии новорожденных и недоношенных детей Детской республиканской клинической больницы МЗ РТ (г. Казань). При сборе анамнестических данных изучены: возраст матери; порядковый номер беременности и родов; исходы предыдущих беременностей; длительность ожидания наступления беременности; способ зачатия; наличие хронических заболеваний у матери; особенности течения беременности; прием лекарственных препаратов во время беременности; наличие преэклампсии; срок родов и способ родоразрешения. Клинико–неврологический метод включал стандартный осмотр ребенка по общепринятой схеме с применением шкал: Журбы — Мастюковой, Гриффитс и INFANIB. При нейросонографии оценивались макроструктура головного мозга, четкость рисунка борозд, гидрофильность тканей, состояние межполушарной борозды, субарахноидального пространства, полости прозрачной перегородки и полости Верге, передних и задних рогов боковых желудочков, тело боковых желудочков, третьего и четвертого желудочков, задней цистерны, контуры сосудистых сплетений, стволовых структур, перивентрикулярных и субвентрикулярных зон, индекс резистентности. Статистическая обработка результатов исследования проводилась с использованием Microsoft Excel и статистического программного обеспечения «Биостат» (Издательский дом «Практика», 2006), SPSS 15.0 и Statistica 8.0 for Windows (StatSoft Inc., США). Различия считались статистически значимыми при уровне ошибки p < 0,05.

Результаты

Матери I и II групп принимали комбинированную терапию — дипиридамол (25 мг 3 раза в день) и ацетилсалициловую кислоту (25 мг 1 раз на ночь). До 1 месяца до родов антиагрегантную терапию принимали 7 (18,9 %) женщин I группы и 32 (58,2 %) II группы, а более 1 месяца до родов — 30 (81,1 %) и 23 (41,8 %) женщин соответственно.

Срок гестации при рождении у детей I группы составил 33,7 ± 3,4 недели, II группы — 34,8 ± 3,7 недели и III группы был значимо выше, чем в I и II группах, — 37,8 ± 7,0 недели (p < 0,05). В III группе доношенными родились 12 (60,0 %) детей, тогда как в I и II группах — лишь 4 (10,8 %) и 14 (25,5 %) детей соответственно, что в 5,56 и 2,35 раза меньше, чем в группе сравнения (p < 0,05).

Дети II группы, матерям которых была назначена антиагрегантная терапия в «профилактических целях», так же часто, как и дети I группы, родились преждевременно: 74,6 и 89,1 % соответственно, тогда как дети, матери которых не принимали соответствующую терапию, родились преждевременно значимо реже (49,0 %).

Сразу после рождения по тяжести состояния на аппарате ИВЛ находилось 46 (41,2 %) новорожденных с ПВК I и II групп, при этом в проведении ИВЛ нуждалось достоверно большее число детей II группы (58,2 %), чем I (37,8 %) (p < 0,05). Ни один ребенок III группы не нуждался в проведе–нии ИВЛ.

Выявлены статистически значимые различия по длительности нахождения на ИВЛ новорожденных I и II групп (табл. 1). Большинство новорожденных II группы нуждалось в проведении ИВЛ менее 3 суток (56,5 %), тогда как новорожденные I группы достоверно чаще, чем малыши II группы, находились на ИВЛ более 7 суток (60,9 и 4,3 % соответственно; p < 0,001). Ни один ребенок II группы не нуждался в ИВЛ более 15 суток, тогда как 17,4 % детей I группы находились на ИВЛ более 15 суток. В среднем детиI группы нуждались в ИВЛ в 2 раза дольше, чем новорожденные II группы: 8,0 ± 6,2 дня и 3,8 ± 2,3 дня соответственно; p < 0,05.

По данным НСГ у новорожденных I и II групп визуализированы преимущественно двусторонние перивентрикулярные гематомы, практически с одинаковой частотой у 27 (73,0 %) детей в I группе и 39 (70,9 %) во II группе, тогда как в III группе двусторонние гематомы диагностированы лишь у 1 ребенка (5,0 %).

Односторонняя локализация ПВК обнаружена у 10 (27,0 %) детей I группы, у 16 (29,1 %) детей II группы и почти у всех новорожденных (n = 19; 95,0 %)III группы. Из односторонне локализованных ПВК в I группе чаще формировались левосторонние гематомы (16,2 %), во II группе — правосторонние (20,0 %), в III группе справа и слева диагностированы примерно поровну.

В I группе у детей, рожденных в срок (38–40 недель), средние размеры правосторонних гематом были достоверно меньше, чем у доношенных детей II группы (5,44 ± 0,44 мм и 6,23 ± 0,60 мм соответственно; p < 0,05). У детей, родившихся на сроке гестации менее 29 недель в I группе размеры гематом оказались значимо больше и справа, и слева (справа — 8,60 ± 2,89 мм и слева — 8,70 ± 2,95 мм), чем у пациентов II группы (справа — 6,00 ± 1,02 мм и слева — 6,00 ± 1,41 мм) (p < 0,05), а у новорожденных III группы того же срока гестации размеры гематом были достоверно меньше, чем в I и II группах, и справа, и слева (p < 0,05).

Размеры гематом у детей, родившихся без гравидарной антиагрегантной терапии (III группа), меньше, чем у новорожденных, родившихся от беременностей на фоне антиагрегантной терапии.

Достоверно значимые различия получены у доношенных детей всех трех групп, при этом наибольшими оказались гематомы во II группе. У детей, родившихся раньше срока (< 38 недель), средние размеры гематом увеличиваются со снижением срока гестации при рождении, при этом средние размеры ПВК в I группе больше значений во II и, особенно, в III группах. Корреляционный анализ длительности приема антиагрегантной терапии с размерами гематом выявил положительную корреляционную взаимосвязь в I (r = 0,571; p < 0,05) и II (r = 0,426; p < 0,05) группах. Полученные данные подчеркивают значимое влияние антиагрегантной терапии на размеры гематом у новорожденных. При этом размеры гематом как справа, так и слева были значимо больше у новорожденных I группы в сравнении с показателями детей II группы.

Неврологическое наблюдение за детьми осуществляли в течение 1 года. Все дети, включенные в исследование, получали лечение в соответствии со стандартами оказания медицинской помощи. Оценку психоневрологического развития детей проводили в соответствии с нормами для скорригированного возраста.

В 1–й месяц скорригированного возраста неврологическая симптоматика отсутствовала у 65,0 % детей III, 16,4 % — II и лишь у 5,4 % — I группы(p < 0,05). Неврологические синдромы преимущественно выявлены у детей I группы в виде диффузной мышечной гипотонии (73,0 %), гипертензионного синдрома (24,3 %), пирамидного синдрома (21,6 %), задержки моторного и психоречевого развития (54,1 и 24,3 %). Во II группе эти синдромы наблюдались достоверно реже: у 47,2; 9,1; 36,4; 32,7; 7,3 % соответственно. В III группе отмечены лишь пирамидный синдром у 15,0 % детей и диффузная мышечная гипотония у 20,0 %.

Клинико–неврологический осмотр детей в 6 месяцев скорригированного возраста не выявил неврологической симптоматики уже у 80,0 % пациентов III группы, у 21,8 % — II и лишь у 16,2 % I группы(p < 0,05). Неврологическое неблагополучие у детейI группы проявлялось у более чем половины обследованных с пирамидным синдромом (64,9 %), задержкой моторного развития (54,1 %), а также сочетанием двух и более синдромов (56,8 %). У детей II группы перечисленные синдромы выявлены также чаще других, но реже, чем в I группе (p > 0,05). В III группе выявлены лишь пирамидный синдром и диффузная мышечная гипотония (по 2 ребенка — 10,0 %). Очаговая неврологическая симптоматика в виде гемипареза сформировалась у 8,1 % (n = 3) детей I группы (правосторонний у 2 детей и у 1 — левосторонний) и 3,6 % (n = 2) II группы (1 левосторонний и 1 правосторонний) и не выявлена в III группе.

На фоне регулярно проводимых комплексных реабилитационных/абилитационных мероприятий оценка неврологического статуса в 12–месячном скорригированном возрасте выявила динамику неврологической симптоматики у обследованных детей. Так, без патологии нервной системы годовалого возраста достигли уже 21,6 % (n = 8) детей I группы; 38,2 % (n = 21) — II группы и 90,0 % (n = 18) —III группы. При исследовании нарушений мышечного тонуса обнаружено, что пирамидный синдром чаще всего наблюдался у детей I группы (54,1 %), несколько реже — во II (43,6 %) и III группах (10 %; p < 0,05). Диффузная мышечная гипотония диагностирована у 5,4 % детей I группы и 10,9 % II, а у малышей III группы не наблюдалась вовсе. Двигательный дефицит в виде гемипареза сформировался у 8,1 и 3,6 % детей I и II групп, спастическая диплегия и тетрапарез — у 10,8 % детей I группы. Задержка моторного и психоречевого развития наблюдалась у 43,2 и 8,1 % детей I группы и 16,4 и 1,8 % детейII группы.

Детский церебральный паралич в исходе ПВК сформировался у 7 (18,9 %) детей I группы, у 2 (3,6 %) детей II и ни у одного ребенка из III группы. Все дети с ДЦП в исходе ПВК к 1–му году (n = 9) как в I (3 ребенка с гемипарезом, 2 — со спастической диплегией и 2 — со спастическим тетрапарезом), так и во II (2 ребенка с гемипарезом) группах родились недоношенными оперативным родоразрешением. В I группе 3 ребенка родились на сроке < 29 недель и 4 — на сроке 29–31 неделя, а во II — 1 девочка на сроке < 29 недель, 1 мальчик на сроке 29–31 недель. Все дети с ДЦП в исходе ПВК нуждались в ИВЛ сразу после рождения: пациенты I группы находились на ИВЛ от 11 до 17 суток, II — от 5 до 12 суток. Длительность антиагрегантной терапии составила от 2 до 8 месяцев до родов: у 4 и 2 детей I и II групп соответственно, у 3 детей I группы — все 9 месяцев. Нейросонографическое исследование в неонатальном возрасте выявило двустороннюю локализацию гематом у всех детей с ДЦП (средний размер гематом 6,72 ± 0,18 мм) (табл. 2).

Оценка мышечно–постурального тонуса по шкале INFANIB выявила значимые различия между исследуемыми группами. К 6–му месяцу жизни мышечно–постуральный тонус был физиологическим у 80,0 % детей III группы (< 54 баллов) и лишь у 16,2 % (n = 6) детей I группы и 21,8 % (n = 12) II группы (p < 0,05). Патология мышечно–постурального тонуса (> 72 баллов) значимо чаще наблюдалась у детей I и II групп как в 6–месячном возрасте (64,9 и 58,2 %; p < 0,05), так и в 12–месячном скорригированном возрасте (54,1 и 40,0 % соответственно). Таким образом, темпы нормализации мышечно–постурального тонуса и двигательных функций, оцененные по шкале INFANIB, у детей, матери которых принимали антиагрегантную терапию как с целью коррекции ГКС, так и для «профилактики» нарушения маточно–плацентарного кровотока, были достоверно ниже по сравнению с детьми, в анамнезе матерей которых отсутствовало упоминание о приеме антиагрегантных препаратов. Полученные данные свидетельствуют о том, что прием антиагрегантной терапии может негативно влиять на мышечно–постуральный тонус в течение первого года жизни детей с ПВК.

У детей с грубой неврологической симптоматикой I и II групп (n = 9) динамика оценок по шкале INFANIB носила неравномерный характер с периодами отрицательной динамики в интервале от 6–го до 9–го месяца за счет формирующихся с возрастом двигательных нарушений, задержки редукции тонических рефлексов и спинальных автоматизмов, и к 12 месяцам скорригированного возраста баллы соответствовали диапазону «патология».

Оценка психомоторного развития (ПМР) по шкале Гриффитс обнаружила различия (p < 0,05) данных между I и III, а также II и III группами детей в возрасте 6 месяцев скорригированного возраста (табл. 3). У детей I и II групп средние значения психомоторного развития были существенно ниже нормы (49,47 ± 7,80 балла и 53,54 ± 16,58 балла соответственно), тогда как у детей группы сравнения в этом возрасте средние показатели были близкими к физиологическим (74,32 ± 2,71 балла). В 12–месячном возрасте средние показатели психомоторного развития существенно улучшились, но показатели в I и II группах все же не достигли нормальных значений.

Отсутствие задержки развития по шкале Гриффитс у детей III группы в возрасте 12 месяцев и наличие признаков легкой задержки психомоторного развития лишь у 10 % детей в возрасте 6 месяцев скорригированного возраста по сравнению с наличием как легкой, так и грубой психоневрологической симптоматики у детей I и II групп свидетельствует о влиянии антиагрегантной терапии в анамнезе на течение и исходы ПВК, что отражается в задержке психомоторного развития у детей, родившихся от беременностей на фоне антиагрегантной терапии.

Клинический пример

Женщина, 24 года, беременность 23 недели, на плановом ультразвуковом исследовании плода с допплерометрией выявлено нарушение маточно–плацентарного кровотока Iа степени. Гемостазиограмма без патологии. Учитывая нарушения маточно–плацентарного кровотока, для «профилактики» гипоксии плода акушер–гинеколог назначил комбинированную терапию — дипиридамол (25 мг 3 разав день) и ацетилсалициловую кислоту (25 мг 1 раз на ночь). После 1 месяца приема препаратов проведена повторная допплерометрия — показатели без существенных изменений, рекомендовано продолжить прием. Через 2 месяца непрерывного приема антиагрегантной терапии на 31–й неделе беременности появилось вагинальное кровотечение. На УЗИ плода диагностирована частичная отслойка нормально расположенной плаценты, кардиотокография плода — признаки острой гипоксии (3 балла). Экстренное кесарево сечение, масса новорожденного 2450 г, состояние по Апгар 1–3 балла, ИВЛ в течение 5 суток. Нейросонография на 3–и сутки жизни новорожденного — макроструктура мозга мало дифференцирована, гидрофильность тканей умеренно повышена, рисунок извилин и борозд слабо выражен, полость прозрачной перегородки 5,9 мм, перивентрикулярно гематома справа 6,3 × 2,4 мм и слева 8,4 × 3,4 мм. В неврологическом статусе на 3–й день жизни ребенка уровень сознания (шкала оценки сознания у новорожденных Вольпе) — ступор средний, угнетение безусловных и сухожильных рефлексов. Проводится инфузионная, метаболическая терапия, лечение положением, тактильно–кинестетическая стимуляция ладоней и пальцев. На 9–е сутки жизни дыхание поддерживается увлажненным кислородом через колпак, питание через зонд, вялая реакция на осмотр, вздрагивания при прикосновении и в покое, гиперестезия кожных покровов, угнетение сухожильных и безусловных рефлексов. Проводится инфузионная и нейротрофическая терапия, стимуляция орофациальных рефлексов, лечебная физкультура и общий массаж с 14–го дня жизни. Выписан из стационара на 22–й день жизни: дыхание самостоятельное, питание per os (из соски), взгляд фиксирует, черепные нервы без асимметрии, мышечный тонус диффузно снижен, сухожильные рефлексы живые, равные. Спинальные и позотонические безусловные рефлексы снижены. На НСГ визуализируются субвентрикулярные кисты справа 5,4 × 3,2 мм и слева 7,4 × 4,0 мм.

Дальнейшее неврологическое наблюдение за ребенком осуществляли в течение года с учетом корригированного возраста. В 1–й месяц жизни в неврологическом статусе выявлены: пирамидный синдром, транзиторное нарушение функций (по шкале оценки мышечно–постурального тонуса INFANIB52 балла), легкие нарушения психомоторного развития (по шкале Гриффитс 4 балла). По данным НСГ: субвентрикулярная киста справа 2,3 мм и слева4,5 мм. В условиях круглосуточного стационара проведены нейротрофическая терапия, назначены витамины группы В, общий избирательный массаж, лечебная физкультура, теплолечение, физиотерапия, сухая иммерсия. В 6–месячном возрасте неврологический осмотр выявил очаговую неврологическую симптоматику (правосторонний гемипарез), нарушения мышечно–постурального тонуса (по шкале INFANIB 34 балла — гемипарез), задержку психомоторного развития — не переворачивается, не захватывает и не удерживает игрушку правой рукой, в позиции на животе на правую руку не опирается, не гулит (по шкале Гриффитс 38 баллов). При проведении НСГ патологических изменений со стороны визуализируемых участков головного мозга не выявлено. Проведены лечение и реабилитация в условиях отделения медицинской реабилитации пациентов с нарушением функции ЦНС: ноотропная и сосудистая терапия, гидрокинезотерапия, общий избирательный массаж, физиотерапия, индивидуальная кинезотерапия, фитболтерапия, эрготерапия, постуральный тренинг.

В 12–месячном возрасте отмечена положительная динамика психомоторного развития (по шкале Гриффитс 38 → 125 баллов) и мышечно–постурального тонуса (по шкале INFANIB 34 → 58 баллов), гемипарез сохраняется. Диагностирован детский церебральный паралич, гемипаретическая форма.

Обсуждение

Исследование показало, что дети с ПВК, родившиеся у матерей с гравидарной антиагрегантной терапией, чаще рождаются недоношенными по сравнению с детьми с ПВК, матери которых не принимали антиагрегантные препараты. Важно отметить, что дети, родившиеся от беременности на фоне подтвержденного ГКС и антиагрегантной терапии, реже рождались недоношенными, чем дети, родившиеся от беременности без ГКС, но протекавшей на фоне антиагрегантной превентивной терапии с целью «профилактики» нарушения маточно–плацентарного кровотока и гипоксии плода. Кроме того, дети, матери которых принимали антиагрегантные препараты во время беременности, часто рождаются в тяжелом состоянии и нуждаются в проведении ИВЛ после рождения, причем дети, родившиеся от беременности на фоне подтвержденного ГКС и антиагрегантной терапии, нуждаются в ИВЛ в 2 раза дольше, чем дети, родившиеся от беременности без ГКС, но протекавшей на фоне антиагрегантной превентивной терапии с целью «профилактики» нарушения маточно–плацентарного кровотока и гипоксии плода, чего не наблюдается у детей с ПВК, матери которых не принимали антиагрегантных препаратов. У детей с ПВК, родившихся от матерей, получающих антиагрегантную терапию как с целью коррекции ГКС, так и для «профилактики» гипоксии, чаще развиваются двусторонние кровоизлияния, тогда как при отсутствии антиагрегантной терапии — односторонние. Как правосторонние, так и левосторонние гематомы достоверно крупнее при наличии указаний на прием антиагрегантных препаратов, чем при их отсутствии. При этом размеры ПВК у детей, родившихся в срок < 29 недель, в группе детей, родившихся от беременности на фоне подтвержденного ГКС и антиагрегантной терапии, больше, чем в группе детей, родившихся от беременности без ГКС, но протекавшей на фоне антиагрегантной превентивной терапии с целью «профилактики» нарушения маточно–плацентарного кровотока и гипоксии плода. Результаты катамнестического наблюдения за детьми, матери которых получали антиагрегантную терапию во время беременности либо для коррекции ГКС, либо с целью «профилактики» гипоксии плода, показали более медленную динамику мышечно–постурального тонуса и динамику параметров нервно–психического развития на протяжении первых 12 месяцев скорригированного возраста по сравнению с детьми, матери которых не принимали соответствующую терапию. Неврологическое наблюдение в течение 1 года продемонстрировало достоверно более частое формирование детского церебрального паралича, различных неврологических синдромов и снижение темпов психомоторного развития у детей, матери которых получали антиагрегантную терапию как по поводу ГКС, так и с целью «профилактики» гипоксии плода, чем у детей, матери которых не принимали антиагрегантную терапию во время беременности.

Проведенное исследование показало, что назначение антиагрегантной терапии матерям во время беременности как в целях коррекции ГКС, так и «профилактики» гипоксии не безразлично для новорожденного и оказывает значимое влияние на тяжесть состояния ребенка при рождении, формирование крупных перивентрикулярных гематом, а также формирование ДЦП и грубой неврологической симптоматики к 12 месяцам скорригированного возраста, в связи с чем назначение беременным группы риска антиагрегантной терапии должно быть крайне обоснованным, а последующее ведение новорожденных с ПВК особенно внимательным. Полученные в ходе данной работы результаты диктуют необходимость дальнейшего изучения особенностей течения, диагностики, коррекции и совершенствования алгоритмов катамнестического ведения детей, родившихся с ПВК, в целях разработки абилитационных мероприятий и профилактики детской инвалидности.

Выводы

1. Гравидарная антиагрегантная терапия у беременной женщины является фактором риска преждевременного рождения ребенка и формирования двусторонних перивентрикулярных кровоиз–лияний.

2. Гравидарная антиагрегантная терапия, назначенная как для коррекции патологического ГКС, так и в целях «профилактики» нарушения маточно–плацентарного кровотока и гипоксии плода (без ГКС), значимо влияет на тяжесть состояния ребенка при рождении и неврологические исходы ПВК у детей.

3. Полученные в ходе данной работы результаты диктуют необходимость дальнейшего изучения особенностей течения, диагностики, коррекции и совершенствования алгоритмов катамнестического ведения детей, родившихся с ПВК, в целях разработки абилитационных мероприятий и профилактики детской инвалидности.

Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии какого–либо конфликта интересов и собственной финансовой заинтересованности при подготовке данной статьи.

Статья впервые опубликована в «Журнале неврологии и психиатрии имени С.С. Корсакова», т. 118, № 5, 2018, с. 38–45Разрешение от авторов и от редакции журнала на перепечатку статьи получено